За год до смерти я встретил тебя - Ао Морита
– Ага, хорошо, – отозвался я, и сестра тут же убежала.
Через пять минут я спустился по лестнице.
Когда оказался в столовой, мама из кухни крикнула:
– Простите, бифштекс не прожарился, еще пять минуток!
– Ну во-о-от, а я уже голодная, – заканючила Нацуми.
На диване отец читал вечернюю газету и грустно улыбнулся.
Мне казалось, я смотрю сериал про жизнь счастливой семьи. Сколько еще он продлится? Разобьется ли их счастье, когда меня не станет? Будут ли родители плакать обо мне?
Вот о чем я размышлял, глядя на Нацуми, которая уже даже взяла в руки палочки.
* * *
Май пролетел, и я глазом не успел моргнуть, как начался июнь. Зелень в школьном дворе загустела, и чувствовалось, что наступает лето. В следующем мае меня на свете уже не будет. Я прощаюсь с весенними цветами и видами. Окрашенный грустью, даже самый будничный пейзаж наполнялся для меня очарованием и прелестью.
Я брел к остановке, любуясь пышной зеленью. Скоро подъедет тот же автобус, на котором я ездил всегда. Как обычно, он пришел по расписанию, и я сел на привычное место. В школу я ездил издалека, садился на ближайшей к дому остановке, поэтому поначалу салон пустовал. Но чем ближе к школе – тем больше прибавлялось народу и тем громче гудели голоса.
До того как у меня обнаружили болезнь сердца, я добирался до школы на велосипеде. Дорога занимала полчаса, и в одном месте приходилось подниматься в гору, притом в такую крутую, что этот склон называли сердцевыпрыгивательным. И никак его не объедешь.
Я не хотел изменять привычке, но родители настояли, чтобы я пересел на автобус. А он всегда следовал одним и тем же маршрутом, который мне быстро надоел.
– О, Акито! Утречка! – окликнула Эри, догоняя меня на велосипеде.
Я брел в школу, глядя себе под ноги. Когда мы поравнялись, она спешилась и пошла рядом.
– И тебе.
Я лишь на миг посмотрел на нее, а потом опять уткнулся взглядом в землю. До того как поставили диагноз, мы с Эри каждый день катили в школу вместе. Сёта приезжал раньше нас, потому что ходил на утренние тренировки футбольной секции.
– Хорошая сегодня погода!
– Угу…
– Сегодня тест по математике. Готовился?
– Нет…
– А…
В последнее время никак иначе мы не разговаривали. Она что-нибудь говорила, я односложно отвечал. Думаю, поэтому она и считала, что я стал какой-то странный. Раньше мы общались живее. И не то чтобы мне было неохота с ней говорить, просто становилось горько. Я хотел, чтобы между нами выросла стена.
Я в нее влюбился еще в начальной школе. Мы учились вместе с первого класса, и вплоть до десятого я думал только о ней. Но теперь чувство прошло. Почему? Само собой разумеется, из-за болезни. Потому что какой смысл теперь любить Эри?
Все пары, в том числе супружеские, рано или поздно распадаются. Ничего вечного на свете нет. Я и так это понимал. Весь вопрос в том, когда наступит конец. Обычные люди этого не знают, поэтому могут заводить отношения и жениться. Но у меня все иначе. Я знаю, когда все закончится. Поэтому не имею права никого любить. Даже если бы мы начали встречаться, я не принесу ей счастья. Только боль.
К тому же я знаю, что Сёта ее тоже любит.
Так что я решил отступиться ради ее же собственного блага.
– Акито, у тебя все еще освобождение от физкультуры? – спросила Эри, когда мы расселись по партам. На ежегодной перетасовке учеников нас забросило в один класс, и даже более того: нас посадили друг от друга по соседству, хотя я бы и предпочел оказаться подальше.
– Угу… Освобождение.
– Ага. Болит коленка?
– Да, побаливает.
Я соврал, что не хожу на физру из-за травмы. И велосипед поэтому же забросил. Эри с Сётой мне поверили.
Классному руководителю и физкультурнику рассказал как есть про больное сердце, и они отнеслись с пониманием. Я их попросил ничего не говорить одноклассникам. А вот чего я не сообщил, так это сколько мне осталось жить. Не хотел, чтобы жалели. Хватит с меня и родителей.
Доктор Кикути сказал, что умеренные нагрузки мне не повредят, но я совершенно не хотел заниматься, поэтому на физкультуре всегда сидел в сторонке. А сегодня тем более: в программе стоял бег на длинную дистанцию. Я его и до болезни с удовольствием бы прогулял.
– У Акито освобождение! Блин, тоже, что ли, коленкой стукнуться?
– Завидую! – вздыхали одноклассники.
Я только усмехался в ответ.
Сел в тенек и смотрел, как они бегают. Все строили ужасно несчастные лица – то ли от жары, то ли от влажности. Неподалеку бегали на короткую дистанцию девчонки. Я сам не заметил, как начал следить за Эри. А ведь твердо решил ее забыть. Бесплодная любовь – только время на ветер.
День опять пролетел незаметно. На уроках я, как обычно, рисовал. Учиться не хотелось, хоть ты тресни. На математике я, понятное дело, почти ничего не решил. Да и какая разница. Все равно скоро умирать.
Когда занятия закончились, я набил сумку учебниками и собрался на выход, но вдруг меня окликнула Эри:
– Акито, пройдемся вместе немного?
– Я не против, но тебе же на секцию.
– Я сегодня не пойду, – улыбнулась она от уха до уха.
Подруга шла впереди, и хвостики на голове подпрыгивали в такт ее походке. От Эри веяло каким-то легким, сладким запахом.
Она провожала меня до остановки, а велосипед вела рядом. Сумку сунула в корзину.
– Ну как тест?
– Ничего не решил. В половине хоть что-то накорябал, а к остальному даже не притрагивался.
– Мм…
Разговор тут же иссяк, и какое-то время висела тишина. До остановки мы пока не дошли, и ситуация начала меня смущать.
– Акито, – произнесла Эри, останавливаясь.
– Что такое? – Я повернулся к ней.
– У тебя же… на самом деле колено не болит? – робко спросила подруга.
– Болит, – не согласился я.
– Гм… И все-таки ты стал очень странным. Что случилось? Как будто другой человек.
– Другой человек, – задумчиво повторил я. Может, и так. Даже не «может». Я и сам заметил, что до диагноза и после смотрел на жизнь совершенно по-разному. У меня изменился характер. Я часто ненавидел себя за то, что вижу мир в таких негативных красках.
– Если что-то случилось, расскажи! – Глаза Эри сверкнули от слез.
В сердце вновь всколыхнулось забытое было чувство.
Я отвернулся:
– Правда ничего такого.
– Но тогда почему?..
Однако вопрос она не закончила. Наверное, хотела спросить: «Почему ты так изменился?»
